Наконец парень закрепляет бинты, одергивает на мне рубашку и отходит. Прислоняется рядом со мной к стене, кладет руки себе на колени.

— Устала? — спрашивает он.

Я мотаю головой. Мой взгляд устремляется к развешанному на верхних этажах белью. Вот где можно достать чистые бинты, если они у нас закончатся.

— Думаю, послезавтра я оставлю вас, ребята, — говорю, немного помолчав. — Я знаю, что стесняю вас.

Но от собственных слов во мне поднимается волна сожаления. Странно. Я не хочу уходить так скоро.

Рядом с Тесс и этим интересным парнем я нахожу какое-то утешение. Словно даже после смерти Метиаса остались люди, которым я небезразлична. Конечно, я небезразлична Томасу. Но он никогда не спасал меня — вообще никого не спасал, если уж на то пошло, — никогда не рисковал ради меня своей безопасностью… никогда не перевязывал моих ран, никогда меня не выхаживал.

Только Метиас так делает. Делал так.

О чем я только думаю? Это всего лишь уличный мальчишка. Меня учили, как надо поступать с такими, я смотрела на ему подобных, стоя по ту сторону стекла.

— И куда ты пойдешь? — спрашивает парень.

Я перевожу взгляд. Мой голос спокоен.

— Может, на восток. Внутренние секторы мне привычнее.

Парень все так же смотрит перед собой.

— Если собираешься просто шататься по улицам, можешь побыть с нами еще. Я могу использовать такого хорошего бойца, как ты. Станем зарабатывать наличные в уличных боях и делить еду. Нам обоим это будет выгодно.

Он делает предложение так открыто, что в ответ я улыбаюсь. Решаю не спрашивать, почему парень сам не дерется в боях.

— Спасибо, но я предпочитаю работать в одиночку.

Парень ни капли не сожалеет.

— Понятно, — отвечает он и с этими словами припадает головой к стене, вздыхает, закрывает глаза. Некоторое время я наблюдаю за ним, жду, когда его яркие глаза снова откроются миру. Но этого не происходит. Вскоре дыхание парня становится мерным, голова падает на грудь — он погружается в сон.

Я думаю, не связаться ли с Томасом. Но сейчас не хочу слышать его голос. Даже не знаю почему.

«Сделаю это завтра утром в первую очередь», — обещаю себе.

Я запрокидываю голову и смотрю на белье, что висит у нас над головой. Не считая отдаленных звуков уличной суеты, ночь очень спокойная, прямо как дома. Тишина навевает мысли о Метиасе.

Я стараюсь, чтобы мои всхлипы не разбудили Тесс и парня.

Дэй

Прошлой ночью я чуть не поцеловал Девчонку.

Но это не принесло бы мне ничего хорошего. Наихудшая слабость — влюбиться в девчонку с улицы, иметь семью в зоне карантина или спутницу-сироту. У меня и без того уже достаточно слабостей! Поэтому я не стал целовать ее.

И все же… несмотря на всю глупость подобного шага, часть меня до сих пор этого хочет. Девчонка такая собранная, такая ловкая и умная. Я вижу это в каждом ее движении. Вместе с тем есть в ней нечто невинное и чистое, что отличает ее от большинства виденных мной людей. Интересное сочетание. Улица не сломала ее. Напротив, сделала сильнее.

Как и меня.

Утром мы вернулись к обычной жизни. Я стащил хот-доги из торгового киоска, Тесс перебинтовала Девчонку, и теперь мы ищем способ раздобыть денег и присматриваем место будущего ночлега. Я все время думаю об Идене, о деньгах, которые необходимо достать, пока не стало слишком поздно. Размышляю, как доставить Республике новую порцию проблем. На этот раз можно сесть на дирижабль, откачать его ценное топливо, продать на рынке или разделить между обитателями домов. А после этого вообще уничтожить дирижабль, и он никогда не достигнет фронта. Эти мысли меня занимают.

Но то и дело я ловлю на себе взгляд Девчонки или замечаю, как она поспешно отводит глаза. И тогда мои мысли неизменно возвращаются к ней.

Джун

Снова вечер. Все идет по тому же сценарию.

Мы с парнем сидим в глубине переулка, а неподалеку от нас спит Тесс. Парень снова отдал ей свою жилетку. Я наблюдаю, как он подрезает себе ногти лезвием ножа. Впервые парень снял кепку и расчесал спутанные волосы. Теперь они спадают ему на плечи.

Парень в хорошем настроении.

— Хочешь глоток вкусного сидра? — спрашивает он.

Я бросаю взгляд на бутылку между нами. Честно говоря, это дешевый детский сок по сравнению с изысканными напитками, которые я пробовала во время ужинов среди военных. Но парень ведет себя так, словно этот сидр — лучшее, что может быть в мире. Ранее вечером он украл ящик бутылок из магазина на окраине сектора Уинтер и продал все, кроме одной, за шестьсот пятьдесят республиканских долларов. Я не устаю поражаться тому, как быстро парень передвигается по секторам. Ловкостью он вполне может сравниться с лучшими учениками Стэнфорда.

— Я выпью, если ты тоже будешь, — отвечаю я. — Нельзя же добру пропадать, верно?

Парень улыбается. Ножом открывает бутылку и запрокидывает голову для долгого глотка. Большим пальцем вытирает губы и улыбается мне.

— Восхитительно, — говорит он. — Попробуй.

Я беру бутылку, отпиваю и снова отдаю ее парню.

Возможно, сидр заглушит боль в боку.

Мы продолжаем передать друг другу бутылку — парень делает большие глотки, я маленькие, — а потом он останавливается. Парень внимателен к количеству выпитого и отставляет бутылку, как только чувствует, что алкоголь стал рассеивать внимание. И все же его глаза блестят, и голубая радужка приобретает красивое сияние.

Парень не позволяет алкоголю ударить в голову, однако я вижу, что он расслабился.

— Расскажи мне, — решаюсь я задать вопрос, — зачем тебе столько денег?

Парень смеется:

— Ты серьезно? А разве не все хотят денег? Разве их когда-нибудь достаточно?

В ответ я улыбаюсь:

— Тебе нравится отвечать вопросом на вопрос?

Парень снова смеется и мотает головой.

— Ах, деньги, — вздыхает он, его голос оттеняет грусть. — Деньги — это самая важная вещь в мире, знаешь ли. За деньги можно купить счастье, и мне все равно, кто там что думает. За них можно купить утешение, статус, друзей, безопасность… и другие приятные вещи.

Я внимательно наблюдаю за лицом парня. Он смотрит куда-то вдаль.

— Кажется, ты торопишься получишь большую сумму, — говорю я.

На этот раз парень бросает на меня полный веселья взгляд:

— А почему нет? Возможно, ты прожила на улицах столько же, сколько я. И значит, сама должна знать ответ.

Я опускаю глаза. Не хочу, чтобы он узнал обо мне правду.

— Думаю, да, — отвечаю я.

С минуту мы сидим молча.

Парень начинает говорить первым. И его голос звучит так мягко, что я не выдерживаю и снова поднимаю голову.

— Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь… — начинает парень. Он не краснеет и не отводит взгляд. Я неотрывно смотрю в два океана — один совершенный, другой затуманенный мутным пятном. — Ты очень привлекательна.

Эту фразу мне говорили многие. Но не таким голосом. Я ожидала от парня чего угодно, но не этих слов и так поражена, что без раздумий выпаливаю:

— То же самое могу сказать о тебе. Если ты не знаешь.

Губы парня медленно расползаются в улыбке.

— О, поверь мне, я знаю.

В ответ я смеюсь:

— Приятно слышать честные слова. — Не могу отвести глаза под его взглядом. Мысленно ругаю себя за рассеянность и пытаюсь собрать остатки здравого смысла.

Наконец я отвожу взгляд.

— Думаю, ты перебрал сидра, мой друг, — говорю я, изо всех сил стараясь придать голосу непринужденность. — Пора спать.

Но едва я успеваю произнести эти слова, как парень наклоняется ближе и касается ладонью моего лица. Инстинкт бойца велит мне блокировать его руку и прижаться к земле. В другом случае я бы именно так и поступила, повинуясь доводу рассудка. Но сейчас не могу ничего с собой поделать. Парень притягивает меня к себе. Прежде чем его губы касаются моих, я успеваю задержать дыхание.

На губах парня — вкус сладкого сидра. Сначала он целуется нежно, а затем, словно пытаясь достичь чего-то большего, прижимает меня к стене и буквально впивается в мой рот. Его губы теплые и мягкие… светлые волосы щекочут мои щеки. Я пытаюсь сконцентрироваться. Целуется не в первый раз. Определенно целовал девушек раньше и довольно часто. Он… тяжело дышит… Мысли покидают мое сознание. Я тщетно пытаюсь их удержать. Лишь спустя какое-то время понимаю, что отвечаю на поцелуи парня так же жадно. Нож на его ремне прижимается к моей коже, и я дрожу. Слишком жарко, слишком горит лицо.